Казахстанский фильм «Талақ» («Развод») Данияра Саламата удостоен Гран-при XXVI Шанхайского международного кинофестиваля, а актриса Амира Омарова – приза в номинации «Лучшая женская роль»

По словам Данияра Саламата, его творчество опирается на отечественную литературу.

– Чтобы понять душу народа, нужно знать его литературу, причём не в переводе, а в подлиннике, – считает он. – А у нас кино о казахах до недавних пор было совершенно космополитичным. Его авторы, городские по месту рож­дения казахи, показывали жизнь народа по своим представлениям, а не так, как есть на самом деле. Итог – связь с действительностью была призрачной, герои и ситуации в фильмах наду­манными, а по Станиславскому искусство переживания состоит в умении актёра «прожить» и «пережить» на сцене все, что положено его персонажу, без этого роль не может считаться сыгранной.

Я решил восполнить этот пробел. Окончив в 1998 году сценарный факультет Академии искусств имени Жургенова, поставил цель – показать посредством кино настоящую казахскую жизнь, где стиль общения, модели поведения, разговоры, привычки, то, как одеты люди, и их быт были бы не приглаженными, а соответствовали правде жизни...

Однако сделать это удалось не сразу. Прежде чем запуститься со своими народными фильмами, Данияр Саламат несколько лет снимал на телевидении детскую передачу «Қалаймақан» (аналог российского «Ералаша»), писал по заказу сценарии сериа­лов, работал в редакциях газет и журналов. Первая его полномет­ражная художественная картина появилась в 2005 году. Это лента «Жоша», которая на МКФ «Шәкен жұлдыздары» была удостоена первого места в номинации «Лучший полнометражный художест­венный фильм». В 2008-м картина «Вдвоем с отцом» отмечена призом «За лучшую режиссёрскую работу» на МФК «Евразия», следом появился детский фильм «Бәйтерек», а затем был долгий (свыше 10 лет) перерыв.

– Вернее, чтобы не умереть как художник, я снимал фильмы на свои деньги. «Первая жена Сагинтая» и «Наш дом» отмечались призами на фестивалях за рубежом, но они были технически слабые из-за недофинансирования, на большой экран, снятые на телефон фильмы, нельзя было выпускать.

В 2022 году выиграл питчинг, объявленный Государственным центром поддержки национального кино, и запустился наконец по-настоящему с картиной « Талақ », где показана жизнь народа в 20-х годах, когда традиционное хозяйство казахов и кочевые пути начали рушиться на глазах.

Данияр Саламат вырос в традиционно казахской, сугубо народной среде – ауле Кенен Кордайского района Жамбылской области.

– Уклад жизни у нас было такой, словно ничего и не менялось с начала века. Уезжая на каникулах на джайляу и кыстау к нагашы – брату матери, я даже успел застать кочевую жизнь в юртах, – рассказывает 54-летний режиссёр. – И когда мы в школе на уроках литературы изучали произведения казахских классиков, то было ощущение, что своих героев они списали с нас, жителей Кенена.

Когда я задумал снять картину о казахской жизни после революции 1917 года, изменившей мировоззрение и характер казахов на 180 градусов, то обратился в первую очередь к Беимбету Майлину. Если в русской литературе самые типичные и колоритные фигуры показал Антон Чехов, то галерею казахских типажей создал именно он. Остановился на рассказе «Әже». Кстати, в нём речь идёт вовсе не о бабушке, а о матери. Поэтому, я думаю, что может быть, в Костанайской области, откуда писатель родом, к матерям обращаются именно так. Написал по мотивам «Әже» сценарий, в основе которого лежал коммунистический лозунг «Свободу – женщинам Востока!».

Фильм «Талақ», по словам режиссёра, задуман им как часть трилогии о судьбах женщин-казашек до коллективизации. Второй фильм – «Күміс қоңырау» («Сереб­ряный колокольчик») – расскажет о голоде 30-х, третья картина – о том, как казахские женщины пережили войну 1941–1945 годов.

«Талақ», как и все картины Данияра Саламата, снят на казахском языке. Трепетно относясь к нему, режиссёр считает, что родной язык нужен не только для того, чтобы говорить на нём.

– Это душа народа, – говорит режиссёр фильма, где звучит колоритнейшая казахская речь. – Насколько я смогу понять её, настолько наше кино примут и поймут и другие народы.

Выступая на церемонии награждения XXVI Шанхайского кинофестиваля, Данияр Саламат и исполнитель главной роли в «Талақ» Ерболат Алкожа использовали родной язык.

– Организаторы с сожалением признали, что не предусмотрели перевода с казахского на китайский, так как все представители постсоветского пространства говорили до этого на русском, – рассказывает Данияр. – Но мы, во-первых, лучше и глубже высказываем мысли на родном языке, во-вторых, это будет нонсенс, если казахский режиссёр, снявший свой фильм на родном языке, вдруг заговорит на языке, который знает намного хуже. Поэтому перевод был двойным: сначала на русский с помощью киноведа Гульнары Абикеевой, а с него уже на китайский.

Интервью местным журналис­там мы тоже давали на казахском языке. По их мнению, язык Димаша (все казахское с 2017 года для жителей КНР связано с его именем) необычайно мелодичен и красив.

Сценарий картины Данияр Саламат изначально писал под определенного актёра – Ерболата Алкожу, сыгравшего бедолагу Сарымсака, от которого, оставив его с двумя маленькими детьми, ушла жена.

– Я отношусь к нему, как к своему сыну, – говорит режиссёр. – Ему было всего 17 лет, когда он пришел в драмкружок, который я вел в КазГУ, где он учился. Позже мы вместе работали на телевидении, вели там детскую игровую передачу. Когда я задумал снимать «Талақ», то атмосферой будущего фильма он проникся буквально с первых глав. А вот актрису на главную женскую роль пришлось искать долго. То внешние данные не совпадают с архаикой 20-х, то характер не вписывается под нашу героиню. Актриса Казахского национального театра имени Калибека Куанышбаева Амира Омарова пробовалась на роль последней. И тут судьба улыбнулась нам. Это была она – Злиха! Приз за лучшую женскую роль на Шанхайском кинофестивале показал, что мы попали в десятку.

Данияр Саламат немного обижен на потенциального отечественного зрителя.

– Хотя фильм ещё никто не видел, в публичном пространстве есть только фотокадры из него, в соцсетях нас уже много критикуют за костюмы, стилизованные под ту эпоху. То, как одевались люди в те годы, хорошо описано в рассказе «Кульпаш» Беимбета Майлина: «В последние дни Кульпаш чувствовала себя особенно плохо. Все на ней было ветхое, залатанное, дырявое, а сопревший рваный полушубок и вовсе походил на заскорузлую овчину. Голова была обмотана вытертым, выцветшим, некогда пуховым платком. Рядом, скрючившись, лежит сынок Кали, укутанный в такую же дырявую овчинную шубу».

Потенциальные зрители возмущаются, что казахов показали такими оборванцами. «Пусть это останется в истории, но не в кино, а то стыдно перед зарубежным зрителем», – пишут они. По этой логике, получается, и Акиру Куросаву, который в своих «7 самураях» показал героев оборванными, босыми и грязными, тоже нужно переснять или запретить? Но если прятать то, что было, мы никогда не избавимся от комплексов. Напомню: голоду 30-х в Казахстане предшествовал голодомор 1921–1923 годов. Но некоторая часть зрителей требует переступить через историческую правду и показывать героев «красивыми, как в корейских и турецких сериалах». Сатыбалды Нарымбетов, мой мастер, говорил, что нынешние картины похожи на официантов, которые с поклоном спрашивают у клиентов: «Что вам угодно?» Но кино не должно идти на поводу у зрителя. Это он должен идти за хорошими картинами, которые будут развивать его сознание, формировать вкус и духовность.

Предполагается, что прокат картины «Талақ» состоится осенью этого года. Режиссёр сообщил, что сейчас он занимается поиском средств для раскрутки картины.

– Иначе какая радость от Гран-при, если зритель не увидит нашу работу? – говорит он. – В конце концов она снята на его деньги. Я надеюсь, что «Талақ» будет ему интересен. Несмотря на то что это авторский фильм и речь в нём идёт о тяжелых для казахского народа временах, там очень много характерного казахского юмора, фарса, гротеска, памфлета, так часто встречающегося в нашем национальном социуме. И жюри оценило этот смех сквозь слезы.